Михаил Васильевич Ломоносов
Биография вдохновенного поэта и ученого с мировым именем Михаила Васильевича Ломоносова (1711—1765) имеет много общего с биографией Тредиаковского. 19-летний Ломоносов отправился из Холмогор в Москву, где в 1731 г. поступил в Славяно-греко-латинскую академию. В 1736 г. в числе других 12 лучших учеников был направлен в Петербургский академический университет, а в конце того же года командирован в Германию, откуда вернулся на родину в 1741 г. В 1745 г. Ломоносов стал первым русским профессором, членом Академии наук. Ученый проявил универсальность интересов. Недаром Пушкин писал о нем: «Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». Ученый занимался изысканиями в математике и физике, химии и астрономии, географии и геологии, биологии и языкознании, философии и истории. Во всех этих отраслях знаний Ломоносов достиг крупных успехов, иногда опережавших его век. Ему принадлежит открытие закона сохранения материи и движения. Он его формулировал так: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что, сколько чего у одного тела отнимается, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте». И здесь же добавлял: «Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения».
Ломоносов являлся одним из создателей учения о теплоте как о молекулярном движении, опровергавшего господствовавшую тогда теорию теплорода, согласно которой нагревание и охлаждение тел происходит в результате проникновения в них и исчезновения невесомой жидкости — теплорода. Им высказан ряд интересных суждений об атмосферном электричестве, его происхождении, способах борьбы с грозовыми разрядами. Он предвидел большое будущее электричества; его использование, по мнению ученого, открывало «великую надежду к благополучию человеческому».
Теоретические работы Ломоносова были тесно связаны с практикой, он сконструировал многочисленные приборы, приспособления и инструменты: самопишущие метеорологические приборы, перископ, ночезрительную трубу, с помощью которой можно было ночью лучше различать скалы и корабли.
Велики заслуги Ломоносова в развитии горного дела и минералогии. В 1745 г. он закончил исследование «О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном», в котором изложил начальные сведения физической теории проветривания глубоких шахт. В конце жизни он составил руководство «Первые основания металлургии или рудных дел», содержащее множество практических советов. Ломоносов положил начало разработке научной терминологии, ввел в оборот слова и понятия, употребляемые в настоящее время: «атмосфера», «чернозем», «горный хребет», «удельный вес», «клин» и т. д.
В области гуманитарных наук деятельность Ломоносова была не менее разнообразной и плодотворной. В 1755 г. он выпустил «Российскую грамматику», чем подготовил почву для создания современного русского языка, очищенного от архаичных церковнославянских слов. Интерес к прошлому нашел отражение в написанной Ломоносовым «Древней Российской истории», направленной против норманнской теории происхождения Русского государства.
Увеличение естественного прироста населения за счет сок-ращения смертности и повышения рождаемости Ломоносов считал важнейшим условием развития производительных сил. Он протестовал против неравных и насильственных браков, требовал ведения эффективной борьбы с разбойниками и т. д.
Сторонник просвещения, Ломоносов отдавал много сил организации преподавания в гимназии и университете при Академии наук. Но главная его заслуга в распространении просвещения состояла в основании вместе с И. И. Шуваловым в 1755 г. Московского университета. План организации университета, составленный Ломоносовым, предусматривал преподавание на русском, а не на латинском языке, предоставлял возможность учиться представителям непривилегированных сословий.
Ломоносов вошел в литературу в 1739 г., когда написал знаменитую оду «На взятие Хотина». В его дальнейшем творчестве русский классицизм достиг наивысшего расцвета. Поэзию Ломоносова отличали оптимизм, высокая гражданственность, глубокая вера в будущее России. Он твердо верил в творческие способности русского народа и был убежден, что может «собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов Российская земля рождать».
Русская литература во второй четверти XVIII в. вступила в стадию классицизма, представленного произведениями А. Д. Кантемира, В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова. Литература теряет прежний анонимный и рукописный характер, появляются профессиональные писатели, печатным словом оказывающие активное влияние на развитие общественной мысли.
Классицизм является общеевропейским литературным направлением XVII—XVIII вв. Его характерные особенности состояли в гражданской тематике произведений, в воспевании разума, считавшегося мерилом ценности человека, в проповеди просвещенного абсолютизма. Классики изображали не конкретного человека, а абстракцию, воплощавшую сумму пороков или добродетелей: невежество и образованность, скупость и щедрость, жестокость и человеколюбие и т. д.
Русский классицизм, зародившийся позже западноевропейского, наряду с общими с ним чертами имел и ряд особенностей. Представители русского классицизма в меньшей мере обращались к античным сюжетам, отдавая предпочтение национальной тематике, стояли ближе к современной жизни и делали попытки отражать ее проявления в своих произведениях, теснее были связаны с традициями устного народного творчества. Наиболее распространенной формой произведений русских классиков была стихотворная: сатиры, оды, лирические песни, басни.
Антиох Дмитриевич Кантемир (1708—1744), по определению Белинского «первый светский поэт на Руси», был образованнейшим человеком своего времени, превосходным знатоком древних и западноевропейских языков. Первоначально он занимался переводами, но широкую известность получил в качестве автора сатирических произведений, проникнутых горячей защитой петровских преобразований и высмеивающих невежество, взяточничество, ханжество. Кантемир перевел с французского и издал в 1740 г. книгу академика Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», популяризирующую гелиоцентрическое учение Коперника. Синод, признав эту книгу «противной вере и нравственности» и подающей «причину к натурализму и безбожию», приказал ее «везде отобрать». Антиклерикальный характер творчества Кантемира выразился в том, что он в одной из своих сатир вывел мракобеса, противника просвещения Г. Дашкова. «Адам дворян не родил — смело заявил Кантемир — все люди произошли от простых земледетелеи», «между вольным человеком и холопом природа никакой разницы не поставила в составе тела: та-ж кровь, те-ж кости, та-ж плоть». Сатиры Кантемира приобретали общественное значение именно потому, что сюжеты для них взяты из российской действительности.
Первый профессиональный писатель России Василий Кириллович Тредиаковский (1703—1769) прошел тяжелый жизненный путь. 20-летним юношей он покидает отчий дом, занимается в Славяно-греко-латинской академии в Москве, а затем в университете Парижа.
Литературная деятельность Тредиаковского началась с перевода романа французского писателя Поля Тальмана «Езда в остров Любви» — первого печатного художественного произведения на светскую тему, появившегося в России. Перу Тредиаковского принадлежит большое количество од, пышно и торжественно воспевавших несуществующие добродетели и величие бездарных императриц. Однако Тредиаковский заслужил признательность потомков не своим поэтическим творчеством, в котором он уступал многим своим современникам, а теоретическими изысканиями в области совершенствования русского языка и приемов стихосложения. Он написал учебник по теории поэзии «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», ряд критических и историко-филологических работ: «Рассуждение об оде вообще», «Рассуждение о комедии вообще» и др. Утверждению новых форм русская литература обязана не Тредиаковскому, лишенному значительного поэтического дарования, а его более талантливым современникам, и прежде всего Ломоносову.
Академия наук в 30-50-е годы XVIII в
Центром научной мысли становится Академия наук. Ее первыми членами были иностранные ученые, среди которых было немало крупных знатоков своего дела. Творческая деятельность талантливейшего математика XVIII в. Л. Эйлера, автора множества научных работ по механике, астрономии, кораблестроению и кораблевождению, связана с Петербургской Академией наук. Участие в работе Академии Эйлера и другого выдающегося математика — Б. Бернулли превратило ее в крупнейший математический центр мира. Для плодотворной работы ученых были созданы благоприятные условия. Швейцарец Бернулли в связи с переездом для работы в Петербург своих сыновей писал: «Лучше несколько потерпеть от сурового климата страны льдов, в которой приветствуют муз, чем умереть от голода в стране с умеренным климатом, в которой муз обижают и презирают».
Наряду с учеными, много и плодотворно работавшими в Петербургской Академии наук, в ее составе было немало чиновников и проходимцев, которым были чужды интересы русской науки и которые нанесли прямой вред развитию и распространению научных знаний в России. К ним в первую очередь относился советник канцелярии и библиотекарь Академии наук Шумахер, угодливый и раболепный по отношению к влиятельным лицам и заносчивый, надменный к ученым, в особенности к русским. М. В. Ломоносов писал о Шумахере: «... мой ненавистник и всех профессоров гонитель и коварный и злохитростный приводчик в несогласие и враж-дование».
Академия наук приняла активное участие в организации второй Камчатской экспедиции, продолжавшейся 11 лет.
Результаты первой Камчатской экспедиции (1725—1730 гг.) не удовлетворили правительство, так как не удалось обнаружить американский берег и решить вопрос о том, «есть ли соединение Камчатской земли с Америкой». Несколько лет (1733—1743 гг.) продолжалась вторая Камчатская экспедиция, грандиозная по масштабам и фактически состоявшая из трех самостоятельных отрядов: 1) собственно Камчатской экспедиции, базировавшейся на Камчатке, во главе с В. Берингом и А И. Чириковым; ее задача состояла в том, чтобы открыть морской путь в Америку; 2) Северной экспедиции, состоявшей из пяти отрядов, составлявших карту и описание Северного морского пути с целью изучения возможности продвижения судов из Архангельска в Тихий океан. Северные отряды экспедиции, руководимые бесстрашными мореплавателями С. И. Челюскиным, В. В. Прончищевым, С. Г. Малыгиным, Д. Я. и X. П. Лаптевыми и другими, нанесли на карту и описали почти все северное побе-режье Сибири; 3) сухопутного отряда, снаряженного Академией наук, в который вошли ботаник Гмелин, историк Миллер, астроном Делиль и другие ученые, а также пять студентов, среди которых находился «студент натуральной истории» С. П. Крашенинников.
Путевые наблюдения Гмелин изложил в записках «Путешествие по Сибири». В четырехтомном труде «Флора Сибири» он описал около 1200 видов растений. Усилия Миллера были направлены на разыскание и копирование документов, связанных с освоением русскими Сибири и историей географических открытий. Им, в частности, были обнаружены документы, свидетельствующие об открытии Дежневым пролива, отделяющего Азию от Америки. В кол-лекции Миллера сохранились копии уникальных документов, подлинники которых давно утрачены.
С. П. Крашенинников считается основоположником русской этнографии. Им составлено «Описание земли Камчатки», в котором собраны сведения о природе полуострова и его населении: быте, обрядах, одежде и т. д. Труд Крашенинникова, переведенный тогда же на основные европейские языки, не потерял своего научного значения и в настоящее время.
Главный научный подвиг второй Камчатской экспедиции состоял в достижении северо-западных берегов Америки. В июле 1741 г. В. Беринг, А. И. Чириков и их спутники первыми из европейцев увидели северо-западное побережье Америки, о котором они сообщили достоверные сведения.
Культура в 30-50-е годы XVIII в.
Развитие национальной культуры продолжалось во второй четверти XVIII в., с тем, однако, отличием от предыдущего периода, что на нее оказывало большое влияние дворянство, а также засилье иностранцев.
Выдающимся идеологом дворянства второй четверти XVIII в. был Василий Никитич Татищев (1686—1750) — историк, географ и администратор. Татищев обнаружил Краткую редакцию «Русской Правды» и Судебник 1550 г., написал первый обобщающий труд по отечественной истории — пятитомную «Историю Российскую», опубликованную после его смерти. Татищеву принадлежит первая попытка составить русский энциклопедический словарь — «Лексикон российской», доведенный до буквы «К».
Научные интересы Татищев совмещал с государственной деятельностью. В 30-е годы он возглавлял Оренбургскую экспедицию, управлял уральской промышленностью, а в 40-х годах занимал должность астраханского губернатора.
Практическую и научную деятельность Татищев подчинил возвышению дворянства, которое он считал «главнейшим и честнейшим станом государства». Татищев — сторонник монархической формы правления: в России, по его мнению, «демократия никак употребиться не может, ибо пространство великое государства тому препятствует». Опыт истории страны в период феодальной раздробленности свидетельствует о непригодности и аристократической формы правления, так как это время сопровождалось междоусобной борьбой удельных князей, ослаблением Руси и завоеванием ее монголо-татарами. В итоге рассуждений Татищев пришел к выводу, что «самовластное правительство у нас всех прочих полезнее, а прочие опасны».
Обоснование сохранения привилегий дворянства сочеталось у Татищева с требованием предоставить купечеству льготы, ибо, «где оное свободно торгует, там и богато, а когда купечество богато, то все государство богато, сильно и почтенно».
Татищев защищал крепостническую систему и феодальную эксплуатацию крестьян. Он считал, что в России «вкоренившийся обычай неволи переменить небезопасно». Но крепостное хозяйство Татищев мыслил организовать не по старинке, а с учетом развивавшихся денежных отношений. Отсюда забота Татищева о повышении продуктивности вотчинного хозяйства, о наделении крестьян землей, скотом и орудиями производства, о распространении грамотности среди крестьян, так как он считал невежество причиной выступлений Болотникова и Разина: «Где науки процветают, там бунты неизвестны».
Усиление влияния дворянства сказалось и на характере просвещения. Часть учебных заведений, основанных при Петре I и рассчитанных на обучение детей не только дворян, но также посадских и разночинцев, постепенно превращалась в школы закрытого типа. Так, Навигацкая школа, в 1715 г. реорганизованная в Морскую академию, с 1752 г. превратилась в Морской шляхетский корпус для дворянских детей. Позже на базе Артиллерийской и Инженерной школ был организован Артиллерийский и Инженерный корпус. Кадетские корпуса находились под особым попечением правительства. Вместе с тем развивалась сеть духовных учебных заведений, тоже постепенно терявших всесословный характер и приобретавших черты сословной замкнутости. Наиболее распространенным типом начальной школы были гарнизонные школы, в состав которых влились сохранившиеся от петровского времени цифирные школы.
Быт на Руси в XVII в
Новшества в быт проникали, прежде всего, в верхи дворянства. Они были обусловлены развитием товарно-денежных отношений и началом формирования всероссийского рынка. Под их воздействием изменялись как материальные, так и духовные условия жизни верхов. В частности, увеличился приток в Россию изделий западноев-ропейских мануфактур. В боярских домах появились предметы роскоши, комфорта, причем, чем ближе к концу столетия, тем в большей мере ощущалось влияние Западной Европы.
Дом богатого вельможи, фаворита Софьи боярина В. В. Голицына, охотно воспринимавшего европейский комфорт, был наполнен предметами западноевропейского производства. Множество комнат его кирпичного дома были обставлены европейской мебелью, а стены увешаны зеркалами. С потолка столовой палаты свисала огромная люстра, на полках была выставлена для обозрения дорогая посуда. В спальне стояла иноземного производства кровать с пологом. В отличие от библиотеки Безобразова, состоявшей из трех десятков церковных книг, обширная библиотека Голицына содержала множество сочинений светского содержания, что свидетельствовало о высоких духовных запросах ее владельца.
Вкусы и манеры Голицына, как и роскошная обстановка в его доме, были присуши единицам, даже в среде правящей верхушки. Но европейское влияние, касавшееся, например, одежды и растительности на лице, более или менее широко проникало в придворную среду. О том, что во второй половине XVII в. брили бороды, свидетельствуют дошедшие до нас портреты. Светские и духовные власти противодействовали проникновению в страну новых обычаев. Алексей Михайлович требовал от придворных, чтобы они «иноземных немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не подстригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили и людям своим по тому ж носить не велели». Курение табака считалось богомерзким занятием. Уложение 1649 г. грозило продавцам табака смертной казнью, а курильщикам — ссылкой в Сибирь.
Наблюдалось и ослабление затворнической жизни женщин в боярском и царском теремах. Показательной в этом отношении является судьба царевны Софьи, окунувшейся в водоворот политической борьбы.
Быт и обычаи на Руси в XVII в
Обязанность детей беспрекословно повиноваться воле родителей в XVII в. приобрела силу закона: Уложение 1649 г. запрещало сыну или дочери жаловаться на отца или мать, челобитчики подлежали наказанию кнутом. Уложение устанавливало разную меру наказания за одинаковое преступление, совершенное мужем и женой: мужеубийцу ожидало закапывание по шею в землю и мучительная смерть, а репрессий по отношению к мужу Уложение не предус-матривало, на практике ограничивались покаянием.
В семье продолжало существовать издавна сложившееся разделение труда между ее мужской и женской половинами. На долю мужчин выпадали самые тяжелые сельскохозяйственные работы (пахота, боронование, посев и др.), а также уход за рабочим скотом, заготовка дров, охота и рыболовство. Женщины участвовали в жатве, сенокосе, обрабатывали огород, ухаживали за домашним скотом, готовили пищу, шили одежду, пряли и ткали. На попечении женщин находились дети.
Некоторые черты общности в одежде и жилище прослеживаются у всех слоев феодального общества. Одежда, в особенности нательная, была одинаковой у крестьянина и боярина: мужчины носили порты и рубаху навыпуск. Кафтан и зипун состоятельного человека отличались от одежды крестьянина и посадского только материалом, из которого они изготовлены, а также мастерством изготовления. На боярский кафтан употребляли заморские сукна и парчу, в то время как крестьяне шили его из сермяжного сукна. Меховую одежду крестьянина и посадского изготавливали из овчин, а шубу состоятельного человека — из дорогих мехов: соболя, куницы, горностая. Дорогая шуба отличала простолюдина от боярина, поэтому последний, истекая потом, не расставался с нею даже в жаркие летние дни. Изготовление одежды в крестьянской и посадской семье являлось заботой женщин. Одежду бояр и богатых людей шили обученные мастера-портные. То же самое относится и к обуви. Лапти в XVII в. еще не стали универсальной обувью крестьян. Они носили также и сапоги, отличавшиеся от боярских тем, что были изготовлены не из импортной кожи, более тонкой и эластичной, а из грубой сыромятной.
В жилищах и хозяйственных постройках подавляющего большинства дворянских усадеб тоже было немало общего с крестьянским двором — в XVII в. еще не знали роскошных дворцов. Изба крестьянина и посадского, как и жилище дворянина, сооружалась из дерева. Но помещичья изба отличалась от крестьянской размерами и наличием удобств, а хозяйственные постройки большим разнообразием: горница зажиточного человека обогревалась печью с вытяжной трубой для дыма, в то время как крестьянин ютился в курной избе. В комплекс хозяйственных построек боярской усадьбы входили сооружения, предназначенные для обслуживания мно-гочисленной дворней: поварни, ледники, погреба, хлебники, пивные сараи и др. Крестьянский двор помимо избы — жилого помещения, включал клеть — неотапливаемое помещение для хранения одежды, посуды, зерна, съестных припасов, а также амбары.
Быт и обычаи в XVII в
Сельские и городские жители пользовались еще одним средством общения — выездом в гости к родственникам и знакомым. В XVII в. продолжали придерживаться традиционной церемонии приема гостей и раздельного застолья мужчин и женщин.
Для быта феодального общества характерна также такая черта, вытекавшая из натурального хозяйства, как патриархальный уклад жизни. Патриархальными отношениями была пронизана жизнь как крестьянской или посадской семьи, так и боярской. Непременным ее признаком являлось беспрекословное подчинение воле старшего и приниженное положение женщины. Ярче всего патриархальные черты быта проявлялись в период создания новой семьи — при ее возникновении главными действующими лицами были не молодые люди, которым предстояла совместная жизнь, а их родители. Именно они совершали обряд сватовства: родители невесты собирали сведения о репутации жениха (что он не пьяница, не лентяй и т. д.), а родители жениха усердно изучали перечень того, что невеста получит в приданое. Если результат удовлетворял обе стороны, то наступал второй этап обряда — смотрины невесты.
Смотрины совершались тоже без участия жениха — по его поручению смотрелыцицами выступали мать, сестры, родственницы или те, «кому он, жених, сам верит». Цель смотрин состояла в установлении отсутствия умственных и физических недостатков у невесты. Положительный исход смотрин давал основание для разговоров о решающей процедуре — определении времени венчания и свадебных торжеств. Сроки закреплялись документом, в котором указывалась сумма неустойки, если одна из сторон откажется от условий контракта.
Наконец, наступал день венчания. Под венец невеста шла закутанной в фату. Только во время свадебного пиршества невесту «открывали», и муж мог разглядеть супругу. Иногда случалось, что супруга оказывалась с изъяном: слепой, глухой, умственно неполноценной и т. п. Такое происходило, если во время смотрин показывали не невесту с физическими недостатками, а ее здоровую сестру или даже девушку из другой семьи. Обманутый муж исправить дела не мог — патриарх не удовлетворял челобитной о разводе, ибо руководствовался правилом: «Не проведав подлинно, не женися».
В таком случае муж мог, в конце концов, добиться своего путем ежедневных истязаний супруги, требуя пострижения в монастырь. Если молодая женщина упорно отказывалась переселяться в монастырскую келью, то ее родители подавали патриарху челобитную с жалобой на жестокость супруга. Обоснованная жалоба могла иметь последствие — изверга определяли в монастырь на покаяние сроком на полгода или год. Развод давали лишь после того, как возвратившийся из покаяния супруг продолжал истязать жену.
Хотя Котошихин и писал, что «так же и меж торговых людей и крестьян свадебные зговоры и чин бывает против такого же обычая во всем», но вряд ли в крестьянских и посадских семьях возможен был показ во время смотрин подставных невест — в этих семьях они не вели затворнической жизни. Еще больше от описанного обряда отличались браки крепостных крестьян. Здесь решающее слово принадлежало не родителям, а помещику или его при-казчикам. Приказчик А. И. Безобразова составлял списки женихов и невест, формировал брачные пары и сам выступал в роли свата. Если, однако, алчность приказчика была должным образом удовлетворена подношениями заинтересованных родителей, то он мог пойти навстречу их желаниям. Браки подлежали утверждению барина, заключение их без его санкции могло вызвать наказание вступивших в брак.
Быт в XVII в
Характерной чертой быта является его консервативность: человек с трудом расставался с передаваемыми из поколения в поколение привычками, веками складывавшимися нравственными устоями и обрядами, а также представлениями о моральных ценностях. Именно поэтому в XVII в. в основном продолжали жить по Домострою.
Важнейшая черта феодального быта состоит в том, что экипировка человека, архитектура жилища и его внутреннее убранство, домашняя утварь, пища и многое другое находилось в прямой зависимости от сословной принадлежности человека. Горлатную шапку и соболью шубу мог носить только боярин, в то время как крестьянин должен был довольствоваться зипуном из грубого сукна домашнего изготовления или кожушком из овчины и столь же недорогим головным убором — войлочной шляпой летом и суконной, подбитой овчиной — зимой. Стол боярина по богатству и разнообразию блюд отличался от крестьянского в такой же мере, как боярская усадьба от крестьянской избы. Эту зависимость быта от сословной принадлежности подметил наблюдательный Котошихин: «А в домях они своих живут против того, кто какой чести и чином».
В то же время в быту прослеживаются некоторые общие черты, обусловленные общностью социальной, экономической и политической среды, в которой жили люди.
Глубокие социальные различия между боярином и крестьянином не исключали того, что оба они по отношению к царю являлись не гражданами, а холопами.
Крепостное право лишало крестьян не только личной свободы, оно властно вторгалось в имущественные отношения и семейную жизнь, нарушало неприкосновенность домашнего очага, попирало личное достоинство человека. Полная зависимость крестьянского бытия от произвола барина, грубое вмешательство помещика в заключение брачных союзов, предоставление помещику права чинить над крестьянами суд и расправу за все случаи нарушения феодального правопорядка, кроме дел, связанных с убийством, право пытки крестьян оказывали огромное влияние на формирование крестьянской психологии и представление о человеческом достоинстве. Но этот же произвол вел к накоплению вражды и ненависти, готовности крестьян встать на путь отчаянного стихийного сопротивления, что находило наиболее яркое отражение в крестьянских войнах.
Господствовавшие в стране крепостнические порядки и самодержавный строй оказывали влияние и на дворянство, создавая внутри его иерархию отношений и развивая в представителях господствующего сословия чувство холопской угодливости, смирения и кротости к лицам, занимавшим по отношению к ним более высокую ступень, и безнаказанной жестокости, хамства и высокомерия по отношению к тем, кто стоял ниже.
Другой особенностью феодального быта являлась замкнутость жизни людей. В первую очередь она определялась замкнутостью их хозяйственной деятельности: каждый крестьянский двор представлял нечто изолированное, способное существовать независимо от других дворов. Натуральный характер хозяйства позволял и барину обходиться плодами крестьянского труда и не прибегать к услугам рынка: к месту жительства помещика тянулись обозы со всякой снедью и изделиями крестьянских промыслов.
Из сказанного, однако, не следует, что крестьянская и городская среда состояла из замкнутых в себе сельских или посадских дворов. Главным местом общения в сельской местности была церковь: на паперти велись деловые разговоры, обсуждались вопросы частной и общественной жизни, такие, например, как раскладка повинностей, разбирались и примирялись споры жителей и т. д. Церковь являлась также местом, где молодые люди могли увидеть друг друга, чтобы потом связать свои судьбы брачными узами.
Нередко деловые разговоры велись и в самой церкви. Еще Домострой предписывал стоять в церкви молча, не переступая с ноги на ногу и не прислоняясь к стене или столбу. В XVII в. рекомендованные Домостроем нормы поведения были возведены в закон.
Мест общения в городе было значительно больше, чем на селе. Помимо церквей, горожане для контактов друг с другом пользовались торговыми банями, рынками, а также Приказной избой, у которой население извещалось о таких событиях, как объявление войны, заключение мира, о моровом поветрии и т. д.
Культура и живопись
Высказывания Ушакова об искусстве и его назначении существенно отличались от традиционных. Искусство должно быть близким к природе, радовать глаз яркими красками, а не мрачным, изображающим святых тощими и смуглыми. В основе оценки иконы должен лежать эстетический принцип, ей надлежит быть красивой.
Ушаков создал живописную школу. Его последователями были Георгий Зиновьев, Иван Максимов, Тихон Филатьев и др. Иосиф Владимиров развивал взгляды на иконопись, близкие взглядам Симона Ушакова.
В XVII в. было положено начало двум светским жанрам: портретной живописи и пейзажу. Оба жанра, однако, не преодолели еще манеры письма, присущей иконографии. Портретная живопись представлена немногочисленными парсунами. В парсунах, даже выполненных Ушаковым, отсутствует объемность изображения, стремление достичь сходства с оригиналом сочеталось с плоскостной трактовкой. Таковы, например, парсуны царя Алексея Михайловича и его сына Федора Алексеевича. Пейзаж тоже еще не стал объектом самостоятельного изображения, он в иконе выполнял вспомогательную функцию, являлся фоном: рядом с ликом святого художник писал деревья, лес с птицами и зверями, цветы и т. д.
Признаки обмирщения обнаруживаются и в просвещении. Грамотность широко проникла в посадскую среду, где в конце столетия каждый второй или третий горожанин умел читать и писать. Грамоте обучали либо члены семьи, либо мастера — учителя из священников, дьячков и подьячих.
О возросшем интересе к просвещению свидетельствует появление печатных букварей. Первый из них, составленный Василием Бурцевым, был опубликован в 1634 г. и затем несколько раз переиздавался. В конце столетия появился иллюстрированный букварь Кариона Истомина, а также рукописные руководства по арифметике. Карион Истомин для запоминания букв воспользовался выразительными картинками.
В роли распространителя просвещения выступали как государство, так и церковь. В 1665 г. при Заиконоспасском монастыре в Москве была открыта школа, готовившая подьячих для приказов. Ее учащиеся овладевали грамматикой и латинским языком. В школе при Печатном дворе, открытой в 1680 г., обучалось свыше двухсот человек, главным предметом был греческий язык. Скромную сеть учебных заведений венчало открытое в 1687 г. Славяне-греко-ла-тинское училище, переименованное затем в академию, где преподавались как светские, так и духовные дисциплины: грамматика, пиитика, риторика, богословие и др. Все предметы вели приглашенные греки братья Иоаникий и Софроний Лихуды. Академия готовила кадры для правительственных и церковных учреждений. В академии обучался будущий доктор медицины и философии Падуанского университета Петр Васильевич Постников.
Культура и зодчество
Гражданское зодчество находилось в поисках новых путей оформления зданий общественного назначения. За основу были положены жилые, постройки, которым были приданы более монументальные формы. Примером может служить Сухарева башня архитектора Михаила Чоглокова, воздвигнутая для стрелецкого Сухарева полка, проявившего верность Петру во время его конфликта с Софьей. Над массивным первым ярусом, по традиции являвшимся подклетом, расположились два яруса палатного строения, увенчанного башней с государственным гербом наверху. Ко второму ярусу вела широкая парадная лестница. К общественным постройкам в Москве, сооруженным тоже в конце столетия, относятся здания Земского приказа в Кремле (1683 г.), а также Монетного двора.
Во много крат больше сохранилось жилых зданий. Они строились не только в Москве, но и других городах: Калуге, Гороховце, Устюге Великом, Ярославле, Пскове и т. д. Прообразом для них служили деревянные пятистенные дома, состоявшие из двух комнат с сенями посередине. Снаружи здания украшались наличниками, карнизами, порталами. Первый этаж предназначался для хозяйственных надобностей, второй был жилым.
Живопись относилась к тому виду искусства, где в наибольшей степени сохранилось влияние традиций и где новое проявлялось меньше, чем в литературе и зодчестве. Это объясняется тем, что изобразительное искусство XVII в. представлено преимущественно иконописью, находившейся под пристальным надзором государства и церкви. В патриаршей и царской грамотах 1668 и 1669 гг. живописцам предписывалось придерживаться издавна установившихся традиций. Особенно рьяно защищали старину старообрядцы, считавшие святотатством всякие отклонения в изображении святых: Аввакум резко осуждал иконы нового письма, на которых, по его словам, святой изображался «яко немчин, брюхат и толст».
Контроль за деятельностью живописцев осуществляла Оружейная палата Кремля. Возникнув еще в XV в. как хранительница драгоценностей царской семьи и мастерская по производству оружия, она в XVII в. становится художественным центром страны. В Оружейную палату были привлечены лучшие художники со всей страны, а также иностранные мастера. В ней выполнялись работы для царского двора: писали иконы, парсуны (портреты), украшали рукописи, изготавливали знамена, шатры, повозки, мебель, утварь, игрушки для царевичей. Среди художников Оружейной палаты сложилось разделение труда: одни из них разрабатывали композицию иконы, другие писали лица, третьи — одежду, четвертые специализировались на изображении растений и животных.
Помимо икон, художники расписывали стены храмов, в частности Архангельского собора. Стены нижнего яруса собора и столбы были украшены изображениями похороненных князей и царей.
В течение 30 лет художественную деятельность в Русском государстве возглавлял Симон Ушаков. Он выступал в роли художника, организатора живописцев страны, работавших в Оружейной палате, а также теоретика нового направления в живописи. Характерная черта творчества Ушакова — пристальный интерес к изображению человеческого лица.
В ранних произведениях лик под кистью Ушакова мало отличался от традиционного: худое плоское лицо, прямой тонкий нос, темные круги под глазами. Постепенно он преодолевал суровость выражения, аскетичное лицо приобретало живые черты. Стремление очеловечить лик Христа ярче всего выражено Ушаковым в знаменитой иконе «Спас Нерукотворный».
Широко известна другая его икона — «Насаждение древа государства Российского». У истоков древа находится Иван Калита и митрополит Петр. На ветках древа укреплены медальоны с изображением наследников Калиты. С левой стороны древа стоит царь Алексей Михайлович, справа — его супруга и двое царевичей. Это был живописный панегирик Романовым, якобы составлявшим единое древо с Рюриковичами.