Диктатура Октавиана

Убившие Цезаря заговорщики полагали, что, как только «тиран» падёт мёртвым, сенат и народ провозгласят восстановление республики.

Однако напуганный сенат разбежался, а народ угрожающе безмолвствовал. Начальник конницы Цезаря Лепид ввёл в Рим войска. Консул Антоний втайне начал переговоры с по сланными от укрепившихся на Капитолии заговорщиков и распорядился созвать на следующий день после мартовских ид заседание сената, чтобы прийти к какому-нибудь соглашению.

На заседании республиканцы предлагали присвоить Бруту и Кассию титул «благодетелей», а Цезаря объявить тираном, отменить все его распоряжения, бросить его труп в Тибр , а имя предать проклятию. Однако их пыл быстро охладил Антоний. Он напомнил, что большинство присутствующих получили от Цезаря различные почётные должности, от которых им придётся отказаться, что против сената подымутся все поставленные Цезарем вассальные цари, все наделённые при нём римским гражданством провинциалы и получившие разные привилегии города, и что ни народ, пи скопившиеся в Риме ветераны не допустят поругания трупа покойного диктатора. После ожесточённых споров было принято компромиссное решение: убийц Цезаря не превозносить, но и ие наказывать, тираном его не объявлять, и все его распоряжения оставить в силе.

Народ и ветераны, ненавидевшие сенат, были недовольны. В городе появился некий Герофил, выдававший себя за внука Мария и призывавший к мести за Цезаря. Во время торжественных похорон диктатора, на которых Антоний выступил с прочувствованной надгробной речью, народ начал громить дома оптиматов и искал убийц Цезаря, чтобы расправиться с ними. На месте погребального костра Герофил соорудил алтарь, где рабы, отпущенники, беднота, провинциалы приносили Цезарю жертвы, как богу, и оплакивали его. Ходили слухи, что появившаяся в эти дни комета не что иное, как душа Цезаря, вознесшаяся в жилища богов. Волнение ещё более усилилось, когда выяснилось, что Цезарь завещал римскому народу великолепные сады для прогулок и по 300 сестерциев на человека, а Антоний, завладевший бумагами и казной покойного, с выполнением его воли медлил. Своей властью консула он расправился с недовольными, казнив Герофила и нескольких наиболее активных его сторонников. Это окончательно оттолкнуло от него плебс.

Антоний действовал в интересах той части более состоятельных цезарианцев, которые боялись народных волнений и считали нужным договориться с партией сената. Но примирение это было непрочно. Правда, Антоний пошёл на некоторые уступки сенату: он провёл закон об уничтожении навеки диктатуры; позволил передать в управление Бруту и Кассию маленькие провинции Крит и Киренаику, чтобы дать им благовидный предлог удалиться из Италии, где им угрожала народная расправа; тормозил наделение землёй ветеранов, оберегая интересы, собственников, хотя сам же провёл новый аграрный закон в пользу ветеранов.

Но, с другой стороны, большинство его действий казались сенату подозрительными. Под предлогом того, что он боится мести плебса за расправу с Герофилом, Антоний набрал шеститысячный отряд стражи из самых испытанных легионеров. Ссылаясь на будто бы найденные им в бумагах Цезаря распоряжения, он вводил в сенат своих ставленников, перераспределял зависимые царства на Востоке, обеспечил своему стороннику Долабелле управление Сирией, где стояли значительные войска, собранные Цезарем для похода на парфян, а сам всячески добивался передачи ему Трансальпийской Галлии с её тремя легионами, которыми командовал один из убийц Цезаря, Децим Брут Эти легионы были единственными, на которые мог рассчитывать сенат, в случае если бы разгорелась новая гражданская война, которую многие считали неизбежной.

Положение становилось всё более напряжённым. Страсть особенно разжигал Цицерон, вновь ставший во главе республиканцев и развивавший лихорадочную деятельность. Он рассылали бесчисленные письма участникам заговора, призывая их выступить против Антония. Он произносил направленные против Антония речи, которые, в подражание речам Демосфена против Филиппа, называл «филиппиками ».

Но пока у обеих враждующих сторон не было сил для открытой борьбы. Республиканцев ненавидел народ, и у них не был с войска. Антоний же своими колебаниями оттолкнул от себя многих цезарианцев, особенно бедноту и солдат. Они готовы были подняться против знати, но уже не верили Антонию и искали человека, который мог бы их возглавить.

В это-то время на политической арене появилось новое лицо — внучатый племянник Цезаря Октавий, которого покойный диктатор в своём завещании назначал своим главным наследником и объявлял приёмным сыном.

Молодому Цезарю, которого в отличие от его приёмного отца историки обычно именовали Октавианом было всего 19 лет. В момент смерти диктатора он заканчивать образование в иллирийском городе Аполлонии. Это был довольно болезненный юноша, не отличавшийся ни блестящими дарованиями, ни личным мужеством старшего Цезаря. Но уже тогда проявились в нём черты, которые впоследствии позволили ему одержать победу над всеми своими соперниками, — холодна расчётливость, исключительное двуличие и сила притворства при отсутствии каких-либо принципов, умение выбирать и использовать даровитых помощников, способность ориентироваться в остановке и извлечь из неё все возможные выгоды.

Узнав о смерти Цезаря и его завещании, Октавиан некоторое время сомневался, принять ли ему опасное наследство или остаться частным человеком. Но доходившие до него сведения положении в столице и советы окружавших его цезарианские командиров заставили его решиться принять участие в событиях Имя Цезаря, в котором народ все ещё видел борца с ненавистной аристократией, а солдаты — щедрого и победоносного военачальника, должно было привлечь к Октавиану всех тех, которых оттолкнул от себя Антоний. И действительно, когда молодой Цезарь высадился на берег Италии, к нему стали стекаться толпа солдат, крестьян, городской бедноты.

Они обещали ему свою помощь и поддержку, если он готов отомстить за отца и расправиться с его врагами. Прибыв в Рим, Октавиан сумел ещё более подорвать популярность Антония. Когда тот высокомерно отверг требование юноши вернуть ему казну Цезаря, дабы он мог выдать народу завещанные ему деньги, Октавиан выставил на площадях своё имущество для продажи с аукциона: пусть он разорится, но воля его Отца должна быть выполнена.

Озлобленный Антоний обвинял Октавиана в покушении на его жизнь, издевался над скромным происхождением его настоящего отца, но этим только возбуждал против себя солдат. Солдаты требовали, чтобы он, ближайший друг покойного Цезаря, примирился с его сыном и объединил силы цезарианцев. Боясь окончательно потерять свою популярность, Антоний примирился с Октавианом, и тот помог Антонию провести в народном собрании закон о передаче ему Трансальпийской Галлии. Но примирение было кратковременным.

Антоний готовился начать войну с Децимом Брутом, отказывавшимся покинуть Галлию. В случае победы он мог использовать эту провинцию как базу наступления на Италию и захватить единоличную власть. У Октавиана не было средств, чтобы содержать войско, достаточное для борьбы с Антонием.

И тогда он решился на рискованный шаг — начал переговоры с Цицероном о союзе против Антония. Сенат мог предоставить ему деньги, Октавиан — дать сенату своё имя и шедших за ним солдат. Своим сторонникам Октавиан внушал, что намечавшийся союз лишь военная хитрость: как только Антоний будет разбит, он выступит против оптиматов и отомстит за Цезаря.

С Цицероном он был почтителен и кроток, называл его «отцом», скромно просил советов.

Более дальновидный Брут советовал Цицерону не верить Октавиану, который хитрее и опаснее Антония. Но Цицерон надеялся, что, использовав юношу против Антония, его затем нетрудно будет устранить. Цицерон превозносил достоинства Октавиана, рассказывал, будто сам Юпитер в вещем сне открыл ему, что послал на землю «божественного мальчика» для спасения республики.

Союз был заключён. Теперь у Октавиана было достаточно средств, чтобы щедро оплачивать войско. Его агенты вели агитацию среди жителей италийских городов и легионеров Антония, обещая им, если они перейдут на сторону Октавиана, плату, в несколько раз превышавшую ту, которую они получали у Антония.

Жестокие репрессии, которым Антоний подвергал легионы, подозреваемые в симпатиях к наследнику Цезаря, только озлобляли солдат, и многие из них переходили к Октавиану.

Приободрившийся сенат перешёл к активным действиям. Он передал в управление Бруту и Кассию провинции Македонию и Сирию, и те немедленно начали успешную войну против наместника Сирии, союзника Антония, Долабеллы. Антоний был объявлен врагом отечества, и Октавиан вместе с новыми консулами, бывшими цезарианцами Гирцией и Пансой, был послан во главе сенатской армии в Галлию на помощь Дециму Бруту, осаждённому Антонием в г. Мутине.

После нескольких нерешительных сражений Антоний был разбит и отступил от Мутины. Победа досталась ценой жизни множества солдат и обоих консулов, но республиканцы ликовали. Теперь они считали, что могут обойтись без Октавиана. Его требование дать ему консульство и триумф было встречено насмешками; командование войсками в Галлии перешло к Дециму Бруту. Однако радость сената оказалась преждевременной. Антоний, отступив в Цизальпинскую Галлию, соединился со стоя-вшими там войсками Лепида и снова оказался во главе сильной армии. Войска Октавиана всё настойчивее требовали, чтобы и он соединился с главными силами цезарианцев. Через отпущенных им пленных солдат и командиров Антония Октавиан начал переговоры с Антонием и Лепидом.

Напуганный сенат то шёл на уступки, то брал их обратно. Тогда Октавиан двинул свои войска на Рим. Столица была занята без сопротивления, и Октавиан мог диктовать условия. Он был избран консулом, немедленно издал закон против убийц Цезаря и отменил все постановления, принятые против Антония. Так была подготовлена база для окончательного объединения цезарианцев.

---

Предлагаем посмотреть другие страницы сайта:
← Три князя Голицына в судьбах Епифанского крестьянства Тульской губернии ХVIII–ХХ вв. | Германия 1918-1929 г →